Еще один дубль, и Пьер Гаспар-Юи, режиссер картины «Кристина», схватился за голову. Уже в который раз он ловил себя на мысли, что не может дождаться, когда же будут отсняты финальные эпизоды этой любовной мелодрамы. Сегодня они снова и снова повторяли сцену с поцелуем…

«Она меня укусила!» — негодовал амбициозный циник Ален Делон, шипя себе под нос: «На­дутая австрийская гусыня!» Как положено аристократке по происхождению и состо­явшейся звезде, Роми Шнайдер никак не реагировала на злые комментарии «французишки» о ее неопытности в поцелуйных делах. Лишь скороговоркой чертыхнулась: «Нескладный дебютант! Полная бездар­ность! Самодовольный хам!»

Атмосфера была накалена до предела, воздух искрился от презрительных взгля­дов, которыми обменивались исполнители главных ролей… Во время очередной пере­бранки именно из такой искры разгорелось пламя страсти, которое сначала питало отношения французского сердцееда и «не­весты Европы», а потом стало костром, где их чувства сгорели дотла.

А ведь популярная актриса немецкого и ав­стрийского кино Магда Шнайдер не раз за­клинала повзрослевшую дочь: не влюбляйся в плейбоев! Фрау знала, о чем говорила: папаша Розмари Магдалены Альбах-Ретти (именно так звали девочку, вскоре ставшую Роми Шнайдер) слыл известным повесой. Актер-аристократ Вольфганг Альбах-Ретти оставил семью вскоре после рождения крошки, предпочитая воспитанию дочери погоню за юбками.

Будучи дамой деспотичного нрава и кон­сервативных взглядов, Магда постаралась на свой манер расписать сценарий жизни дочери. Сначала она отправила девочку на воспитание к монахиням в католический пансионат ордена августинцев, а после ее возвращения домой стала лично контро­лировать каждый шаг.

Но она не стала препятствовать первому роману дочери — с кино. В четырнадцать лет Розмари дебютировала вместе с ма­терью в мелодраме «Когда цветут белые лилии», влюбив в себя камеру с первого взгляда. А спустя два года, изменив имя на более благозвучное — Роми Шнайдер, сня­лась у режиссера Эрнста Маришки в филь­мах «Молодые годы королевы» и «Сисе» (о Елизавете Баварской).

Режиссер боготворил юную жемчужину и покровительствовал девчонке во всем. Перед премьерой первой части истории об императрице города Австрии и Германии были оклеены плакатами: «Завтра вам предстоит влюбиться в Роми Шнайдер!» Так оно и произошло. Но Магда Шнайдер держала дочь в ежовых рукавицах. И не подпускала к мужчинам.

ЛЮБОВЬ ХУЛИГАНА

Но рок оказался сильнее материнских запретов. Во Франции готовилась экранизация пьесы «Игра в любовь». Еще в 1933 году Магда сыграла в немецкой картине этой же пьесе и именно на съемочной площадке встретила своего будущего неверного супруга. Теперь на главную роль пригласили ее дочь, фрау Шнайдер была счастлива. И, сама того не подозревая, приблизила встречу Роми с голубоглазым проклятием всей ее жизни — Аленом Делоном.

Гонорар француза составил всего триста тысяч франков, гонорар приглашенной немецкой звезды зашкаливал за семьдесят пять миллионов… Для уличного разгильдяя это было целое состояние! Делон снимал убогую квартирку, беззаботно гонял по ночному Парижу и ухаживал за всеми известными актрисками, модельками и певичками одновременно. В его кармане лежал диплом колбасника, а за плечами а служба во французской армии, участие в военных действиях во Вьетнаме и небольшие роли в кино.

Режиссер Пьер Гаспар-Юи, взявшийся экранизировать пьесу, хотел сыграть на контрастах. От молодого француза исходила ненасытная животная сила, в нем со­чись физическая мощь и обаяние — а это было именно то, что бы подчеркнуло и одновременно нивелировало сахарную приторность «невесты Европы» Роми Шнайдер. Режиссер провел не одну беседу с хамоватым Делоном.

По его настоянию актер отправил­ся встречать кинозвезду в аэропорт Орли с пышной охапкой роз. Саркастическая ухмылка в ответ на гордую улыбку — так приветствовали друг друга актеры, которым предстояло сыграть пылких влюбленных. Он слишком молод, слишком красив, слишком модно одет. Она слишком скучная и правильная.

«С первого дня мы находились в состоянии войны, так цапались друг с другом, что пух и перья летели!» — позже призналась Шнайдер. В середине съемок Шнайдер и Делон были командированы в
Брюссель на «Праздник кино». На праздничном балу Делон пригласил Роми на танец.

Возможно, пузырьки шампанского, которое лилось буквально рекой, ударили в голову ветреному актеру, но он прошептал ей на ухо на ломаном немецком: Ich liebe dich! Гордячка миллионы раз слышала в свой адрес незатейливую фразу, но сейчас сердце предательски дрогнуло. А когда Делон предложил ей «сбежать в Париж», она упаковала чемодан — и сбежала.

Говорят, что для влюбленных и лошадей сено пахнет по-разному. Очарованная бо­гачка находила милой и уютной крохотную квартирку, которую мог себе позволить Де­лон (родители Роми заморозили ее счета), считала забавным питаться в скромных забегаловках, верхом романтики — цело­ваться на лавочках в парке, а, придя до­мой, отдаваться любимому в прихожей, на кухонном столе — да где угодно! «В Париже я узнала настоящего Алена, колючего и импульсивного.

Он всегда опаздывал на съемки и интервью, носился по городу на своем «рено» и рассказывал мне невероят­ные истории», — позже признавалась соб­ственному дневнику Роми. В глазах Магды Шнайдер побег выглядел предательством ее идеалов, она проклинала «смазливого него­дяя» и «проходимца», коим считала Делона, и сокрушалась из-за позора, настигшего ее чадо: молодая девушка живет с мужчиной, не будучи обрученной! Да это же скандал!

Неизвестно, на какие ухищрения пустилась фрау, но таки выбила из голубков обещание устроить официальную помолвку. Она со­стоялась 22 марта 1959 года в Германии. Магда праздновала победу. Родственники недоумевали от выбора Роми. Девушка бы­ла на седьмом небе от счастья. Делон, не скрывая пренебрежения, иронизировал в адрес аристократов.

«В ней всегда жили два существа: нежная, беззащитная куколка и до тошноты добропорядочная немецкая фрау. Первую я обожал, вторую — ненави­дел», — позже язвил циник. Посыпались газетные заголовки на первых полосах и новости на ТВ: «Долгожданное событие года! Самая красивая пара современного кино наконец-то обручилась!» Благодаря такому промоушену акции Алена Делона на кинопоприще резко возросли.

ПОЦЕЛУИ И ПОЩЕЧИНЫ

Роми же от любви совершенно забыла о себе и о своей карьере. Хотя ее по-прежнему приглашали сниматься на родине, но над каждым таким звонком жених откровенно насмехался: он считал немецкое кино са­мым бездарным. На самом деле Делон был не на шутку обеспокоен перспективой про­пасть в тени знаменитой возлюбленной, и она это понимала, была готова на все, только бы не подавлять любимого своей значимостью.

Интерес к Шнайдер по-прежнему не утихал, но теперь уже обсуждали не ее новые картины. Каждое интервью доче­ри фрау Магда запивала солидной дозой успокоительного. «Он делает с ней все что заблагорассудится!» — всхлипывала она в разговорах как с подругами, так и с журналистами. — Он совершает над ней на­силие физическое и духовное!

Поцелуями и побоями он учит ее вседозволенности, царящей в его мире, где мужчины могут бить женщин! Где мужчины могут спать с мужчинами и получать за это роли, деньги, квартиры…» Магда негодовала.

Особенно ее оскорблял факт, который муссировала пресса: увлеченный не столько актерским талантом, сколько внешними данными Де­лона, режиссер Лукино Висконти пригла­сил его сначала в картину «Рокко и его бра­тья», а потом в спектакль по пьесе Джона Форда «Нельзя ее развратницей назвать».

Мало того что в последнем рассматривалась взрывоопасная тема инцеста, так еще по настоянию Висконти название постановки сменили на более острое: «Как жаль, что она — шлюха!» Дальше — больше, режиссер захотел, чтобы главную роль исполнила Роми Шнайдер!

Но Висконти не хотел видеть на сцене «сдобную австрийскую булочку», и он при­ложил все усилия, чтобы к репетициям приступила элегантная парижанка. Для этого познакомил Роми с Коко Шанель, которая, смерив девушку взглядом, небреж­но бросила: «Худеть!» Диеты, гимнастика, бассейн, колкие советы великой мадемуа­зель — и вниманию зрителей на премьере скандального спектакля предстала утон­ченная дива.

«Если ты чувствуешь, что твоя личная жизнь катится под откос, — жди карьерных взлетов!» — однажды оброненная подругой, эта фраза стала роковой для Роми Шнайдер. Ей удалось вернуть былую популярность — после картины Висконти «Боккаччо-70» критики называли актрису не иначе как «открытие французского кино». Но ревни­вый к успехам Роми «вечный муж» болез­ненно переносил каждую ее кинопобеду, в отместку выводя очередную звездочку на фюзеляже — новую измену. Они постоянно были в разъездах, но успевали ссориться, сопровождая словесные перепалки звоном посуды и оплеух.

Возможно, назло Делону Роми приняла предложение сниматься в Голливуде. Он не прилетел к ней на площадку… Когда Шнайдер вернулась в Париж, ее никто не встречал в аэропорту. На туалетном столи­ке их квартиры ее ожидала записка: «Мы были обвенчаны, не успев пожениться. Мы встречаемся лишь в аэропортах. Наша профессия не оставляет шанса избежать разрыва. Я возвращаю тебе свободу и остав­ляю тебе свое сердце». Позже из таблоидов она узнает, что Делон сделал предложение актрисе Натали Бартелеми и совсем скоро станет отцом, — девушка находится на пятом месяце беременности.

«С глаз долой — из сердца вон», — реши­ла гордая немка, перед тем как с головой окунуться в череду ролей, вечеринок и свет­ских приемов. Один из них стал для Роми новым поворотом. Отчим пригласил ее на открытие своего ресторана, девушка долго раздумывала, но все-таки пошла. Женская интуиция не обманула: в разгар торжества ей представили режиссера берлинского театра «Комедия» Гарри Мейена. Он был на четырнадцать лет старше, женат, и у него не было небесно-голубых глаз — таких холодных и таких желанных. Но в том-то все и дело, что взгляд Гарри сулил не муки,

а надежду на счастье. Мейен разводится с женой, и летом 1966 года они со Шнайдер объявляют о помолвке. Следом за этим шумная свадьба, рождение долгожданного сына Давида Кристофера — и кажется, что Роми наконец-то счастлива. Она уезжает к мужу в Гамбург, на два года отказывает­ся от работы в кино. Но вот, как черт из табакерки, появляется Делон. Все снова происходит по законам жанра: поздно но­чью в респектабельной квартире Мейена раздается роковой звонок, Роми снимает трубку и слышит голос из прошлого…

БАССЕЙН ДЛЯ ДВОИХ

«Приезжай в Париж. Есть классная роль для тебя!» Когда-то она уже согласилась бросить все и сломя голову умчаться с этим мужчиной во французскую столицу. Кто сказал, что дважды в одну реку не входят? Картина «Бассейн» была отражением рома­на Шнайдер и Делона. Режиссер нуждался в актерах с общим прошлым, чтобы они как нельзя точно воплотили на экране страсть, ревность, привычку, усталость и пресыщен­ность друг другом.

Газеты запестрели сним­ками страстно целующихся Роми и Алена. «Я работала с ним, как с любым другим партнером. Нет ничего холоднее мертвой любви…» — настаивала актриса. Делон же, улыбаясь лишь уголками губ, заигрывал с прессой: «Когда мы с ней встретились впервые, она была девочкой, а сейчас я вижу зрелую прекрасную женщину».

И вот окрыленный победой Делон жаждет новых побед, рассерженная актриса, видя, как рушится ее семейное счастье, ищет утешения в объятиях молодого секретаря Даниэля Бьязини, а обманутый супруг — на дне стакана. Он бросает работу. Она бросает его.

Роми, страдавшая от постоянных ночных кошмаров, находит рецепт от бессонницы: она запивает таблетки снотворного ви­ном, злоупотребляет транквилизаторами… Жизнь разваливается на глазах, но Шнайдер все еще не теряет надежду на счастье — и выходит замуж во второй раз.

«Исчезли злые тени прошлого. Я счаст­лива и любима как никогда», — говорит она в каждом интервью, приводя главный аргумент в пользу семейного благополу­чия, — она стала второй раз мамой, родив дочь Сару. Но, видимо, сама себя сглазила… В краткий срок она потеряла отца, затем режиссера и близкого друга Висконти, и бывший супруг Гарри Мейен повесился — на шейном платке, принадлежавшем Роми…

Она снова бежит — улетает на съемки «Призрака любви», но ее одолевают па­нические страхи, актриса больше не может находиться перед камерой. Но Роми знает «лекарство» от стрессов и бессонницы *-она запивает снотворное вином.

Однажды это случилось. Шнайдер наш­ли в гостиничном номере без сознания. Приехали врачи, началась борьба за ее жизнь. И сквозь полусмерть-полусон Роми показалось, что ей протягивает руку сам ангел… Его звали Лоран Петен, и он рабо­тал медбратом. Этот ангел спас ей жизнь — во многих смыслах. Новая любовь вывела Шнайдер из тупика, супруг немедленно был отправлен в отставку.

В доме с Роми и ее новым другом была только дочь. 14-летний Давид предпочел остаться у родителей Бьязини, подальше от сумбурной матери. Старики жили в до­ме за железным забором, обрамленном шипами. Давид возвращался домой и, не желая долго ждать охранника, чтобы тот отпер калитку, хотел перемахнуть через решетку. Но рука соскользнула, и юноша животом напоролся на острие. Врачи сра­жались за жизнь Давида шесть часов, Роми билась как раненый зверь. «Примите наши соболезнования…»

К ней прилетел Ален Делон, но даже это ее не радовало. Он старался отвлечь ее, показывал газеты, где их по-прежнему на­зывали самой красивой парой. «Смотри-ка, мы с тобой все еще лучшие. А знаешь, я думаю, что и через 20 лет ничего не изме­нится», — приговаривал он, но и эти слова едва доносились до нее, словно сквозь гу­стой туман, который дополнили алкоголь и транквилизаторы.

В ночь на 29 мая 1982 года Роми наш­ли мертвой. Она сидела за письменным столом в своей комнате, потухший взгляд был устремлен на портрет Давида. В га­зетах появилось сообщение, что актриса убила себя огромной дозой барбитурата. Врачи констатировали смерть от разрыва сердца.

Ее похоронили рядом с сыном на клад­бище Буасси в 50 километрах от Парижа, Ален Делон взял все расходы на себя. А после церемонии незаметно положил на могилу Роми записку: «Ты еще никогда не была так прекрасна. Смотри, ради тебя я таки выучил несколько слов по-немецки: Ich liebe dich meine Liebe». To есть «Я обожаю тебя, моя любовь».

АННА ПЧЕЛКИНА